Кто я — милленниал? Хипстер? Яппи? Все вышеперечисленное или ничего из этого? Специального термина, который бы описывал поколение современной интеллигенции, нет. Как и других привилегированных членов так называемого креативного класса, меня обижает, когда меня называют хипстером, потому что значение этого термина размыто. Я требую более точного диагноза, а когда его нет, я готов его изобрести.
Знакомьтесь — якки, yuccies, от young urban creatives — молодые горожане креативного рода занятий. Мы — та часть поколения Y, которая выросла в комфортных городских условиях, мы достаточно рано начали зарабатывать на самостоятельную жизнь, потому что получили хорошее образование. Мы заражены убеждением, что мы не только заслуживаем добиваться своей мечты — мы должны получать от нее выгоду.
Я — якки. Звучит паршиво.
Yuccy — омофон yucky, «мерзкий, противный».
Якки — это не какие-то мифические создания. Если вы живёте или работаете в центре большого города, то наверняка знаете многих из них. Они — диджитал- консультанты, которая координируют спонсируемые кампании лайфстайл-брендов в Instagram. Они программисты, которые прямо сейчас пишут Uber, специализирующийся на доставке алкоголя, или Tinder для собак. Они — частные предприниматели, которые продают экологичные очки с оправами из бамбука, собранного без использования детского труда. Быстро разбогатеть, думают они, отличная тема. Но быстро разбогатеть, сохраняя при этом творческую самостоятельность — вот истинная мечта якки.
После окончания вуза — если только они закончили вуз, а не какой-нибудь стартап-кэмп — многие якки не пошли по традиционному карьерному пути. Они сломя голову ринулись в водоворот реального бизнеса, хотя и сильно рисковали при этом падением дохода. Согласно исследованию, проведённом Deloitte в 2014 году, 60 % милленниалов на вопрос о причине выбора работодателя ответили, что им импонировали цели компании.
Это про меня. Я переехал в Нью-Йорк пять лет назад и бросил работу в фармацевтическом маркетинге ради неоплачиваемой стажировки в редакции. С тех пор я пробиваю себе дорогу сквозь дебри редакционной политики, мое финансовое положение варьируется от «очень плохо» до «терпимо» — но признание, которое дают мои тексты, меня пьянит как ничто другое. Я — якки.
Не все якки пошли по прямому якковскому пути, описанному выше. Множество двадцатилетних продолжают подниматься по длинной карьерной лестнице в системе традиционного трудоустройства, несмотря на растущие подозрение, что их уникальный интеллект заслуживает больше возможностей для реализации. Назовём эту группу непризнанными якки.
Цитировавшееся выше исследование Deloitte выявило: 28 % миленниалов считают, что их таланты не замечают на их текущей работе. Опрос, проведенный в 2014 году университетом Бентли, показал, что 66 % молодых респондентов, работавших на корпорации, хотели бы начать свое дело. Достоверной статистики по тому, сколько из них действительно оставили свой банк или юридическую контору ради многообещающего стартапа с большей степенью самореализации, к сожалению, нет.
Лично я знаю нескольких бывших финансистов, которые занимаются музыкальными стартапами, одного выпускника бизнес-школы, который переключился на нишевую электронную торговлю предметами мужской одежды, и бывшего адвоката, который сейчас владеет крафтовой пивоварней. Это только те якки, с которыми я знаком. Еще есть незнакомцы (или их пиарщики), которые сотни раз бомбардировали меня историями из жизни типичного якки. Бывший бухгалтер оставил свою работу в процветающей корпорации, чтобы отдаться своей истинной страсти: создавать цветные носки! Хендмейд-канцелярию! Социальные сети для геймеров! Органическую водку!
Не вижу ничего плохого не в этих людях, ни в органической водке, но замечу, что их выбор — это не типичный вдохновляющий пример духа предпринимательства или деловой схватки. Это пример поведения якки. Якки определяют себя как личность не по стремлению к финансовому успеху или пренебрежению материальными благами — для них критична именно взаимосвязь между своим богатством и своей креативностью. Иными словами, они хотят, чтобы им платили за их идеи, а не за обработку и реализацию чужих.
Непризнанные якки существуют на границе между этими двумя подходами. Они могут легко, без ломки мировоззрения, переключиться с рутинной офисной работы с девяти до пяти на традиционно яккианский бизнес. И это — новая свобода.
Если вы отметили один из этих пунктов, возможно, вы якки. Отвечайте честно.
Огромный потенциал интернета вдохновляет якки своими возможностями, даже несмотря на то, что сеть вредит их профессиональному росту в традиционном понимании. Бум доткомов; воцарение магнатов соцсетей; мифы о блогере, который стал более популярным, чем тематика, на которую он писал; огромная сумма, заработанная на очередном стартапе с долгосрочным потенциалом и коротким периодом окупаемости. Это те песни сирены, которые якки слушает разинув рот.
Отказ от крысиных бегов традиционной конкуренции ради многообещающей альтернативы — не новая фантазия в американской культуре, но возможности, за которыми гоняются якки сегодня, более абстрактны, чем когда-либо. Когда ты взрослеешь, наблюдая, как интернет-короли формируют полностью новый тип элиты, невозможно не захотеть в эту сказку самому.
Десять лет назад якки могли бы называться хипстерами. Помните хипстеров? Этих чуваков, поведенных на ретро, не покупающих то, что покупают все, обкуренных дизайнеров, проводящих молодость на Гоа? В культуре хипстеров можно заметить ключевые черты будущих якки: тяга к самостоятельному предпринимательству, ставка на нишевый маркетинг, способность сделать новые технологии своим преимуществом.
Но сегодня хипстер — настоящий хипстер, а не тот глупый маркетинговый ярлык, который доминирует в рекламе молодёжной продукции — этот хипстер мертв. Он променял вечеринки на заброшенных складах на уроки йоги и превратился в инструмент корпоративного маркетинга, который продает компактные городские авто и экзотический фастфуд. То, что выделяло хипстеров в толпе, стало мейнстримом, и хипстеры превратились в эрзац.
В любом случае, хипстер — это не якки. Снова использую в качестве примера себя: у меня нет татуировок, у меня хорошая кредитная история, у меня есть медицинская страховка, которая покрывает дантиста. Мои обычные, не уложенные воском усы, как и моя одежда, как и весь я, не котировались бы в среде классических хипстеров. Хипстеры обозвали бы меня яппи, но были бы неправы. Яппи обитают в чистых кондоминиумах, купленных на деньги, которые они заработали на бирже, в риэлторской или адвокатской конторе до финансового кризиса. Понятие яппи не включает креативную составляющую.
Мы определяем себя через то, что мы покупаем, как обе эти категории. Но определяем не по цене покупки (как яппи) и не по уровню вкуса (как хипстеры), а по их сочетанию. Крафтовый эль из Новой Зеландии за 10 долларов или майка с принтом Кита Харинга из секонда за 2— чистая стоимость не имеет значения, важно, насколько покупка демонстрирует ваш уровень развития.
43 цента из каждого потраченного на еду доллара американские милленниалы оставляют в ресторанах, что симптоматично: выбор ресторанной еды показывает и вкус едока, и его финансовое состояние, поэтому отправляется в инстаграм, чтобы обеспечить третью важную для нас составляющую — признание.
Якки по определению обладают привилегиями. Мой профессиональный дрифт в сторону творческого занятия — это скрытое заявление о том, что я обладаю привилегией. Жизнь якки — синоним эгоцентричного цинизма, который возможен только в отсутствие реальных трудностей.
Из всех моментов, которые мне нравятся в работе журналиста, главный момент, единственная движущая сила моей карьеры — это признание. Я пишу для того, чтобы наслаждаться признанием: коллег, родителей, фолловеров, которые меня ретвитят, даже комментаторов, которые находят время писать гадости под каждой моей статьей. Не поймите меня неправильно — мне нужны деньги, как и всем. Но если бы я не упорствовал в выборе пути, на котором я зарабатываю самовыражением, я бы выбрал более денежную карьеру. Но мне нужно постоянно слышать, что мои идеи ценны, что мой талант уникален. Я хочу, чтобы люди ценили не масштаб идеи, а то, что она пришла в голову именно мне. Это и есть привилегированный цинизм. Я не горжусь этим, но и не стыжусь. Я же говорил, якки — довольно противные люди.