Со стороны все выглядит очень просто: во Франции живут французы, в Италии итальянцы, в Испании испанцы и так далее. Но присмотревшись, понимаешь, что это далеко не так, Европа сохранила в генетической памяти своих обитателей целый набор индивидуалистических комплексов, которым только дай вылиться наружу — и мы снова превратимся в пятьсот графств, княжеств и королевств, каждое со своими амбициями. Так, сейчас ни один житель Сардинии не признается, что он итальянец — что вы, только сардинец! Станции метро в Тулузе объявляют на давно мертвом языке — окситанском, выглядит это так, как если бы во Владимире автобусные остановки были оснащены табличками с надписями на церковнославянском.
В Испании национальный вопрос переживается вдвойне острее, чем у соседей. Если во Франции жителю Биаррица одинаково комфортно ощущать себя одновременно и французом, и баском, и гасконцем, то здесь житель, скажем, Сан-Себастьяна сорвет горло, доказывая, что он баск и точка. Любой перпиньянец, помня свое каталонское происхождение, остается французом, в то время как обитатель каталонской Жироны заговорит по-испански только под угрозой смерти.
Каталония — главная театральная сцена Европы, на которой уже несколько лет разыгрывается драма сепаратизма, и действие все ближе подбирается к своему апогею. Вариантов развязки есть два. И актеры, и зрители застыли в ожидании.
Ежегодно 11 сентября более миллиона каталонцев повязывают, как плащ Супермена, полосатый красно-желтый флаг и стекаются со всех городков и деревень в Барселону, чтобы бурлящим потоком заполонить ее улицы и заявить Мадриду и всему миру: «Мы — не испанцы». Свыше миллиона людей, ежегодно, в области с населением около 8 миллионов — это каждый восьмой человек, не только пассивно разделяющий националистические идеи, но и готовый выйти на улицу для их защиты. В этом году из каталонцев, взявшихся за руки, образовалась цепь, которая протянулась по побережью от французской границы до валенсийского сообщества, на 450 км.
299 лет тому назад, 11 сентября 1714 года, закончилась война за испанское наследство, а вместе с ней закончилась история Каталонии как свободного государства. Новый король Филипп V ликвидировал суверенный статус Каталонии, Арагона и Валенсии, создав тем самым государство, ныне известное как Испания. А для того, чтобы население этих экс-королевств не возражало и не срывало прогрессивные, по мнению короля, геополитические преобразования, предпринял некоторые репрессивные меры, в том числе и психологические. Так, например, в Барселоне, последнем очаге сопротивления, был снесен целый жилой район, и не просто снесен — людей заставили собственными руками разбирать свои дома, чтобы ими же из того же камня построить на месте домов военную крепость — будущее место казни любого заподозренного в недостатке испанского патриотизма.
Роспуск органов самоуправления, запрет каталонского языка, запрет собраний, массовые аресты и тысячи повешенных — это общая картина эпохи. Говорящие детали: например, указ о том, что у каждой семьи в доме может храниться только один нож, причем обязательно надежно прикованный цепью к ножке стола, и специальная дружина, проверяющая исполнение этого указа. Каталонцы знают о репрессиях не понаслышке, точнее, рассказы о собственном опыте и опыте предков передаются из поколения в поколение. В 20 веке на этой печальной ниве отличились генерал Франко и компания, прервав гражданской войной затянувшийся период ренессанса Каталонии, в течение которого Барселона снова превратилась в один из самых процветающих городов Европы. Новые запреты, репрессии, пропавшие без вести и братские могилы.
А теперь заметим, что все это происходит со страной, в течение всего Средневековья бывшей одним из самых значимых государств Средиземноморья — столицей империи, в которую некогда входили, кроме самой Каталонии, Балеары, Сардиния, Сицилия, половина Италии, кусок Франции и греческие острова. С народом, создавшим письменную конституцию за сто лет до англичан — система государственного и городского самоуправления в Каталонии без изменений существовала с XIII века. Как тут не взыграть национальной гордости, как не воспрянуть воспоминаниям о доблестных предках в блестящих латах и с мечом в руке изгоняющих иноверцев с родных земель
От простых текстильных фабрик до химической промышленности и автомобилестроения. Это и приводит нас к главной причине такого сильного желания независимости — деньгам. Мол, и так было понятно, что Каталония заселена сплошь Люками Скайуокерами, а в Мадриде одни Дарты Вейдеры, но теперь ведь они еще и Звезду Смерти строят на наши кровные! Все честно заработанные каталонские деньги вагонами уходят в Мадрид и раздаются всяким андалузцам, которые кроме как фламенко плясать да быков на арене убивать, ничего не умеют и не хотят. Цифра, которой начинается любой спор об отделении — 40 центов, именно столько получает Каталония в местный бюджет с одного евро уплаченных налогов, остальное уходит в центр. Согласно законодательству Испании, каждая область получает инвестиций и государственных дотаций соразмерно количеству населения, и в отношении каталонцев этот закон не работает. 18% населения страны проживает в Каталонии, производя 25% национального богатства, но получает лишь 11% инвестиций. В таких условиях борьба за независимость представляется многим работящим людям единственно правильным решением.
В теории все выглядит превосходно, дело за малым — собирай референдум и в путь. Но решение о референдуме принимается правительством Испании, а оно старается затянуть процесс настолько, насколько возможно, это раз. Сейчас предпринимаются попытки провести плебисцит в одностороннем порядке, не спросив разрешения старших. Два — голосов может и не хватить, при общем хайпе и миллионных демонстрациях, согласно последним опросам, идею отделения поддерживают около 52% населения — цифра далекая от необходимых для провозглашения независимости двух третей. Да и самим порой страшновато становится — отделение от Испании будет значить отделение от ЕС, в который «новое государство Европы» не войдет без согласия всех до единого членов Союза (угадайте, кто проголосует против). Плюс настолько ссориться с Испанией, чтобы терять ее как торгового партнера и рынок сбыта, очень не хочется (80% того, что производит Каталония, идет на внутренний рынок). Опять же непонятно, как перекраивать такими усилиями наработанные связи, общую банковскую систему, работу общенациональных компаний и так далее.
Каталонская независимость сможет послужить примером для остальных стран, где сепаратизм пока еще только дремлет. В самой Испании отделиться сразу же захотят и баски, и галисийцы; шотландцы с криком фрииидоооом убегут из состава Великобритании, жители Квебека, уже три раза доводившие дело до референдума и все не набиравшие голосов, в четвертый раз могут и набрать. Пока балансирует на тонкой грани между сохранностью государства Испания и играющей национальной гордостью отдельных ее народов. Этот баланс шаток и хрупок, но для третьей по размеру страны Европы необходим.