Тасманийский дьявол страдает от эпидемий лицевой опухоли (что-то вроде паразитического рака). Болезнь под названием хитридиомикоз, которая вызывается исключительно мерзким грибком Batrachochytrium dendrobatidis, погубила чуть ли не треть мировой популяции лягушек.
На случай, если вы не знаете, добродетельные читатели — это болезнь, передающаяся половым путем и вызываемая бактерией Chlamydia trachomatis.
Человекообразные обезьяны, вроде шимпанзе и горилл, подвержены вирусу Эбола, пневмонии и другим человеческим болезням.
Поэтому совершенно логично, что животные должны были выработать механизмы защиты от инфекций и прочих заболеваний задолго до того, как мы оказались способны проглотить пару пилюль. Итак, к каким же механизмам прибегают другие виды?
Молодой лосось нуждается в целой армии помощников. Лососи-подростки недостаточно сильны, чтобы бороться с лососевыми и морскими вшами, и могут умереть от заражения ран. Их паразиты — род мелких ракообразных, называемых веслоногими, которые плавают в морях и океанах вместе с другими видами планктона. В 2007 году заражение морскими вшами от диких особей вызвало на лососевых и форелевых фермах Чили взрыв болезни, называемой «инфекционная анемия лососевых».
Давно известно, что как в диких, так и в искусственных условиях темнополосная зеленушка, пятнистый и гребенчатый губан и малоротый центролабрус выступают в роли рыб-чистильщиков. Чистильщику достается неплохой обед, а лососю — порция здоровья.
В начале 1990-х норвежский Технологический институт исследований рыболовства выяснил, что можно контролировать распространенность морских вшей на лососевых фермах путем подселения рыб-чистильщиков в вольер. Один из экспериментов показал: всего одного губана достаточно, чтобы содержать в чистоте сотню лососей, а по данным другого исследования, один гребенчатый губан поддерживает здоровье 150 лососей. Всего один представитель этого вида съедает 45 вшей с двух лососей за какие-то полтора часа.
Скромный муравей тоже выработал способ социального поведения, который поддерживает здоровье его колоний.
Когда член колонии умирает, выжившие муравьи сходят со своего обычного маршрута, чтобы вынести безжизненное тело за пределы колонии. До сих пор неизвестно, какие бактерии, вирусы и/или грибки размножаются на мертвых муравьях, но биологи давно полагали, что устранение мертвого тела — это способ поддерживать здоровье всего муравейника, поскольку труп мог быть (или стать) рассадником инфекции. Однако до недавнего времени эта точка зрения никак не была доказана.
В этом году бельгийская исследовательница Лиза Диез и ее коллеги наконец обнаружили конкретные доказательства в поддержку этой гипотезы. Ученые наблюдали в лаборатории несколько колоний рыжих муравьев Myrmica rubra в течение 50 дней. Половина колоний могла избавляться от своих мертвых так, как они делали бы это в естественной среде, а остальным этого делать не давали. Начиная с восьмого дня наблюдений взрослые рабочие муравьи из тех колоний, где от трупов избавлялись, выживали значительно чаще. Что удивительно, муравьи из колоний, в которых выносить мертвых не позволялось, нашли альтернативные способы поменьше контактировать с мертвецами.
В некоторых колониях придумали «хоронить» мертвых под кусочками хлопка, оторванными от искусственной поилки.
Поведение, направленное на сокращение контактов с заразными паразитами, — от поиска рыб-чистильщиков до прятания трупов — вероятно, развилось для борьбы со бременем болезней, точно так же, как маскировка появилась для того, чтобы не быть сожранными зубастым хищником.
Исследование 2004 года, проведенное в зоопарке Сан-Диего над 60 видами копытных, показало, что животные продолжают автоматически чистить себя, даже когда паразитов на них нет.
Хотя исследование было посвящено только копытным, кажется логичным предположить, что и другие виды животных — от больших кошек, которые вылизываются, до приматов, собирающих друг на друге паразитов — могли выработать такое поведение по сходным причинам.
«Наблюдая и исследуя животных, которые живут в сравнительно чистых лабораториях, полевых станциях и даже домах, привиты и подвергаются врачебному воздействию в случае болезни, — писал исследователь-ветеринар Бенджамин Харт в „Журнале неврологии и биобихевиористики“ за 1988 год, — легко забыть, что животные жили и развивались в окружении паразитов задолго до того, как появились защитные меры, разработанные человеком».
Разыскав паразитов в окаменевших остатках человеческих экскрементов, в египетских мумиях и на полях археологических раскопок и сравнив находки с теми паразитами, которые инфицируют людей и приматов в наши дни, Пирс Митчелл из Кембриджского университета идентифицировал ряд паразитов, таких как острицы (гельминты, заражающие кишечник) или печеночные сосальщики (плоские черви, которые поселяются в печени или в желчном пузыре), от которых у нас вполне может существовать врожденная физиологическая защита, поскольку мы были вынуждены сосуществовать с ними миллион лет или даже больше. Мы должны быть более приспособлены к борьбе с ними, чем с теми паразитами, с которыми столкнулись сравнительно недавно. По крайней мере, такова гипотеза.
Что происходит, когда вы бросаете все имеющиеся силы и средства — антибиотики, обеззараживающие жидкости для рук, антибактериальное мыло, вакцины, даже радиацию – на борьбу с болезнями и инфекциями? На какое-то время инновации позволили человеку взять перевес в «гонке вооружений» против микроскопических созданий, вызывающих наши болезни. Но пока мы наслаждаемся «человеческими защитными мерами», мы можем стать слишком уж чистыми. Вместе с вредными паразитами мы можем избавиться от полезных симбиотических микроорганизмов.
Так, первые опыты предполагают, что аллергика или больного аутоимунным заболеванием можно вылечить, если дать ему проглотить червя-паразита или внедрить фекальный трансплантат, чтобы вернуть полезных микробов в кишечник.
Хотя мы считаем, что превосходство на стороне человека, мы вынуждены признать, что вирусы, бактерии и все остальные — достаточно хитроумные создания, которые умудрились выработать свои собственные защитные реакции против наших методов борьбы. Самый известный пример — мутирующие вирусы и бактерии, резистентные к антибиотикам. Конечно, со временем мы придумаем ответные меры. Вопрос в том, не пора ли от применения тяжелой артиллерии, которая косит своих и чужих, перейти к более разумным мерам защиты от враждебных организмов, которые можно уже сегодня подглядеть у тысяч видов животных, за которыми наблюдают ученые?