Но не обольщайся: приезжему он предоставляет только одну возможность — получить по щщам. Причем вполне вероятно, что прямо на вокзале. Когда Борис Борисович пел: «Нижнее днище нижнего ада мне казалось не так глубоко», — он знал, что говорит. Однако на самое нижнее днище мы опускаться все же не станем — там работают шахтеры, большинство из которых уже давно видит мир размытым через призму граненого стакана.
Вся движуха сосредоточена в двух точках: в самом сердце города и чуть дальше вверх — на бульваре Строителей, где сквозь многолетние обшарпанные бетонные плиты к недружелюбному кемеровскому солнцу то и дело пробиваются юные побеги невиданных трав. Травы гибнут под подошвами паленых адидасов местных пацанов, что сидят на лавочках и спокойно потягивают яжку или страйк, периодически прося вернуть им их 2007-й.
Перед тем как ознакомиться с меню, можно нацепить каску, которые здесь раздают чуть ли не на входе, а после — усесться под раскаленным куском породы, торчащим из стены. Собственно, на этом весь шахтерский антураж заканчивается, и настоящего шахтера тут никогда не встретишь: им по карману разве что бар «В стельку», но никак не один из самых дорогих ресторанов города.
Больше тут, в общем-то, смотреть и не на что (если ты, конечно, не любитель дрифтеров, которые постоянно бьются на бульварном кольце), поэтому переместимся в центр.
Говорят, в одну из самых темных ночей в истории Кемерова в далеком 1993 году местные блатные беспардонно покусились на Ильича и попытались снести вождя, однако его длань даже не дрогнула — только вот взгляд стал немного укоризненным. Недалеко отсюда находится и Кемеровский государственный университет — именно там Алехин проникался экзистенциальностью бытия, а после не выдержал и уехал в Москву, где плотно принялся начитывать грустные стишки в группах «Макулатура» и «Ночные грузчики».
К слову, люди здесь в принципе не самые веселые, а у каждого второго мужчины глаза словно подведены тушью (нет, они все гетеро, а если предположить обратное, можно получить тычок в зубы твердым кулаком, сложенным из узловато-угловатых пальцев). Это все угольная пыль, которая перманентно въедается в тонкую кожу век и больше не вымывается никакими банными процедурами.
Если миновать площадь Советов и немного углубиться в аллею Пушкина, которая почему-то находится на улице Орджоникидзе, то рано или поздно уткнешься своим заляпанным носом прямиком в гордость города — его прекрасную набережную. Отсюда открывается потрясающий вид на местную реку Томь, то и дело или мелеющую, или выходящую из своих кисельных берегов.
Тут же — всевозможные памятники архитектуры, которые стали появляться в городе со страшной скоростью и завидным постоянством.
Впрочем, такое облагораживание сомнительно. При взгляде на некоторые возникает чувство, что теперь ты не заснешь, потому что ночью будут сниться кошмары, в которых все они оживают, будто восковые фигуры, и пожирают твое лицо.
Лес, окружающий эту надпись, не holly, но holy. Точнее — православный: раньше там собирались сатанисты и проводили эти свои ритуалы, а на местном поклонном кресте, который виден за многие километры, кто-то даже повесился. Однако это ничуть не омрачает лиц кемеровчан, созерцающих сей пейзаж издалека. И вообще, если ты не фотографировался с этими буквами — ты не был в Кемерове.
По самой набережной гулять довольно-таки опасно: тут черт ногу сломит от того, что творится вокруг. Вот пожилая парочка, которая прохаживается и мило улыбается, но, завидев велосипедиста, мигом меняется в лице и кроет его матом на чем свет стоит. И не зря: велосипедисты здесь и правда делают что хотят, поэтому даже прямо идти страшно, ну а о том, чтобы сделать шаг влево – шаг вправо, и речи нет. Наверное, именно за это всех ЗОЖевцев на двух колесах ненавидит добрая половина Кемерова. Садясь на велик, будь осторожен, путник: ты становишься врагом номер один для большинства горожан, и отношение к себе жди соответствующее.
Все из-за засилья на ней представителей ЛГБТ-сообщества, которое тут вполне себе цветет и пахнет, несмотря на нордический норов сибирских просторов и лютую ненависть местных к геям и лесбиянкам. Впрочем, надо признать, что улица, сплошь состоящая из сквериков и аллей, одна из самых живописных в Кемерове, и кроме меньшинств здесь охотно тусуются и обычные смертные. В короткие летние ночи их особенно много, поэтому лишний раз сюда лучше не соваться.
Кемерово который буквально заблудилось в зиме — тут она длится чуть ли не полгода. И не успеешь выехать погожим летним деньком за пределы области, как пошел снег. Хотя, если внезапно среди лета он все-таки повалил, всегда есть куда спрятаться — это кафе «Подорожник», которое заменяет местным всякие киэфси, макдональдсы, бургеркингы и прочий фастфуд загнивающего Запада.
Кстати, возвращаясь к песне Гребенщикова: по одной из легенд, она написана о его близком друге — владельце «Подорожника». По крайней мере кемеровчане хотят в это верить.
Аппендицит Весенней разрывает на две части Кемеровский областной театр драмы имени Луначарского, с подмостков которого в свое время сошли актер Андрей Панин и драматург Евгений Гришковец. В честь первого в Кемеровском университете культуры и искусства открыли «однокомнатный» музей, и Панин вроде бы даже не умер, а просто вышел покурить. Второй же стал визитной карточкой Кемерова и самым известным его представителем, отчего, наверняка, испытывает неимоверные страдания.
Весенняя оканчивается площадью Михайлы Волкова — известного рудознатца, одного из двух китов, на которых и стоит город (первый — уголь, если кто не догадался).
Тебе посчастливилось оказаться в Кемерове ночью на выходных и хочется безудержного веселья? Для дикого трэша и угара есть, пожалуй, два самых удачных места: Harat’s Pub, которым уже никого не удивишь, и ночной клуб Pudra, куда обязательно нужно отправиться, чтобы прочувствовать местный колорит и получить полное представление о здешней молодежи. Пусть ярко накрашенные дамы в шлюховатых нарядах и их не менее элегантные кавалеры тебя не смущают: у них очень богатый внутренний мир. Только выяснять это не стоит — нужно просто принять. Как то, что Земля — круглая. Кстати, уже через пару дней сможешь обнаружить фотографии испуганного себя на geometria.ru.
В менее скучные «невыходные» ночи заблудшему путнику, страждущему городских радостей, тоже есть куда податься. Например, клуб Zefir, где собираются «сливки общества», которые могут позволить себе не работать среди недели.
Если же тебя не прельщает вся эта пошлость и кумар злачных мест, а локальные легенды тебе не очень-то и интересны, то чуть ли не каждые 500 метров в одном из самых православных городов России стоят часовенки, двери которых распахнуты круглосуточно, — так что добро пожаловать в царствие небесное! Ну а почему нет, ведь важнее человеческой души ничего не существует в этом бренном мире, поэтому вот так запросто можно снести одну из десяти местных площадок для собак, а на ее месте воздвигнуть очередной храм, коим имя — легион. Справедливости ради стоит отметить, что после долгих прений площадка все же осталась на своем законном месте.
С дальнего берега он как бы с грустью смотрит на город, испещренный десятками труб, из которых без конца валит дым, а после копотью напополам с голубиным пометом оседает на его древней каске. Пыль застилает ему глаза, и он будто бы погружается в вечный анабиоз, а вокруг — только сосны и сплошное ничего. Лишь где-то внизу простирается транспортная развязка на одном из двух городских мостов, своей формой напоминающая фаллос.
Это — выход из города, который, в принципе, не держит, но и не хочет отпускать. Так что беги отсюда, пока не поздно, не оставайся тут дольше недели. А если по каким-то причинам не хочешь о нем забывать — прихвати кусок угля на подставке, который с радостью продадут в любой гостинице. И в дорогу покушать возьми — булку кемеровского хлеба. Черную. С углем.