Михаил Задорнов заслуживает куда большего признания, чем то, что получает сейчас: задумывались ли вы о том, что этот пророк сумел ответить на множество насущных вопросов об американцах буквально двумя-тремя фразами, даже не монологами? Толстой, Чехов, Гоголь с Достоевским со своей стороны достаточно полно описали наш национальный характер — и если объединить усилия всех вышеупомянутых гениев, то можно делать достаточно верные выводы. Помните?
Мы обладаем широтой души, а они нет. Мы умеем дружить, стремимся принимать близко к сердцу чужие проблемы, способны на импровизацию, спонтанное движение, перемену планов… а они живут в расчерченной на квадратики предсказуемой вселенной и т. д. Смешно, но многое из этого — чистая правда. Результаты подобной организации мироустройства подсказывают нам, что все эти стереотипы вовсе не стереотипны. Мы живем как на сцене театра, который дает, скажем, драму «Бесприданница», а американцы сидят в партере, наслаждаясь представлением, а потом едут домой и ложатся спать: завтра на работу.
Оставим пока Задорнова с Чеховым и сосредоточим наше внимание на этом моменте, тем более что он будет поважнее многих других (если не всех).
Пользуясь советом Жванецкого, нам придется что-то поправить — но не в консерватории, а на работе. Я неоднократно писал о том, сколько времени заняла моя личная перестройка с белорусской рабочей этики на американскую. Напомню тезисно: веб-серфинг, личные переговоры по мобильному телефону, опоздания на работу (в том числе с обеда), попытки мухлежа с отметками времени прихода-ухода, старания зашибить лишнюю копеечку на сверхурочных часах, отсутствие инициативы, агрессия.
Мои фокусы были пресечены все до единого, и уже примерно через год я трудился как никогда до этого и даже принимал близко к сердцу проблемы предприятия. Дело в том, что моим работодателям даже этого было недостаточно, в чем я убедился после первого же performance review, или ежегодной оценки производительности. Я смотрел на свои «троечки» с нескрываемым изумлением. Ребята, по моим собственным критериям я вкалывал как трудовая пчела. По их — выполнял минимум, необходимый для сохранения своего места. Только тогда мои глаза стали открываться, как у двухнедельного кота. Я ощутил себя стоящим на одной стороне Большого каньона, а на другой находилась Американская Рабочая Этика и брезговала даже взглянуть в мою сторону.
Если вы считаете, что я преувеличиваю разницу в отношении к труду, сравните результаты теперь уже на государственном уровне — валовые национальные доходы, например. Постарайтесь сделать это не впадая в околоэкономический талмудизм и не представляя при этом, как снимаете мне скальп и разжигаете паяльную лампу.
Любим авральный подход, как наиболее близкий эмоционально, причем американский аврал с нашим ничего общего не имеет. То, что у них именуют авралом, у нас — всего лишь рутинная трудовая деятельность.
Американский работодатель рассчитывает исключительно на долгосрочный наем, так что человеку с высокой квалификацией устроиться на работу entry level практически невозможно (без обмана и введения в заблуждение). Квалифицированный работник, согласный на низкооплачиваемый труд, рассматривается как тип, который перекантуется пару месяцев и все равно уйдет, да и работать будет спустя рукава. Такой вот парадокс: высокая квалификация в США может создать затруднения при устройстве на работу — а все потому, что американцу трудно поверить в то, что человек может получить образование, чтобы потом работать не по специальности, потому что душа не лежит. А наша душа снова становится камнем преткновения. Может, ее ампутировать как-нибудь? Жаль, Достоевского уже не спросишь.
Позвольте только напомнить вам, что у людей, которые изобретали, проектировали и строили все эти чудеса, была лучшая в мире мотивация — желание жить. Могу только вообразить, каких чудес продуктивности мог бы добиться я, если бы постоянно чуял у себя на шее дуновение колымского ветра.
Американская же карьера построена на добровольном энтузиазме, вместо принуждения здесь организована конкуренция, вместо ружья — жажда преуспеяния, и надо всем этим висит ощущение того, что хоть кругом и добрые люди, но каждый из них сам за себя. Здесь никто никого не уговаривает и не заставляет — оттого, что на твое место всегда найдутся другие желающие. Возможность выбора у работодателя есть всегда — просто по закону больших чисел (в Соединенных Штатах проживает 350 млн человек), а также потому, что количество желающих попасть в эти самые Штаты уже очень давно превышает потребность в них. Это невероятно обидно, но тут уж ничего не поделаешь. Если бы не старение населения и необходимость обновлять генофонд, и меня бы здесь не было.
Не то чтобы мы вовсе не умели трудиться — это неправда. Просто мы не умеем трудиться рутинно, изо дня в день и на протяжении длительного времени. Тот, кто жил достаточно долго, в конце концов понимает, что только при таком сочетании условий можно добиться какого-либо успеха, и я столкнулся с этим равнодушным фактом лицом к лицу. Работать годами, не снижая интенсивности и постоянно повышая квалификацию, — эта задача выглядит устрашающей. Другие способы, как я уже выяснил наверняка, не работают: лотереи, синекуры, помощь друзей — все это временно. Когда я представляю тот объем работы, который должен выполнить за остаток жизни (исходя из собственных же целей!), за моим левым плечом появляется не чертик, а фейсбук, вконтакте, ютьюб и даже википедия. Я — добровольная жертва вайфая, вот только состояние жертвы не приносит никаких благ. Сперва одолевает скука, потом смертельная усталость, после — жалость к себе, и в конце концов начинаешь задаваться вопросом: а способен ли ты трудиться в принципе? Где этот самый ген, отвечающий за усидчивость? Может, витаминный голод всему виной? Детская травма? Точный ответ мне пока неизвестен, но есть некоторые догадки.
Американец имеет за спиной несколько поколений предков, которые ложились спать в девять, вставали в шесть, чтобы задать корм скотине, выращивали кукурузу и ставили спиртное в бочки, чтобы потом не касаться их в течение нескольких лет. И ведь не касались! Сегодня потомки этих ковбоев и сталеваров продолжают вкалывать по примеру своих предков, потому что незнакомы с другим способом жить. Американские матери, эти ехидны, продолжают возить своих сопливых простуженных детей в школу, потому что с ними поступали ровно так же, и вообще работа есть работа. И что-то они постоянно годами строят, пыхтят, изучают инструкции от корки до корки, наматывают километры бегом… А мы никак не поверим в то, что их благосостояние — не счастливое стечение обстоятельств и что это везение не прекратится, как бы мы того тайно ни вожделели.
Выводы очевидны. А я сижу и думаю — работать все равно не хочется ни фига.