Первые образцы жанра родились в неблагополучном районе Соуэто одновременно с приходом к власти Нельсона Манделы. Оригинаторы квайто самозабвенно тусовались на улицах юго-западного тауншипа, праздновали обретенную свободу и писали хаус-музыку с явным политическим месседжем и грубым ритмом. Самопровозглашенный «папа» квайто Артур Мафокате задавался в своих треках серьезными классовыми вопросами, а одна из песен другого пионера — Мандозы — в переводе на русский называлась «Как ты собираешься строить свободную жизнь, если у тебя до сих пор сознание колонизированного?»
В условиях отсутствия клубов квайто, как и подобается трудному ребенку, развивалось на улицах. Наравне с музыкой формировался и неписанный кодекс лайфстайла, заповедовавший носить брючные костюмы, конверсы, панамы и выглядеть беднее, чем ты есть. Движение обрастало последователями со скоростью маршрутного такси, мчащегося по грунтовой дороге из Дурбана в Кейптаун, и уже к концу 90-х любой йоханнесбургский слэкер с точностью швейцарских Tag Heuer пеленговал места, где крутили квайто. Вечеринки, как правило, были интерактивными. Зрители жарили барбекю, время от времени подхватывали короткие речевки из полюбившихся песен и танцевали пантсулу — странный африканский танец, напоминающий одновременно джит, футворк и неловкие телодвижения коллег на новогоднем корпоративе.
Стихийный квайто-дэнс на задворках Йоханнесбурга
Девяностые заканчивались, протест, по обыкновению, превращался в бизнес. Политика отходила на второй план, и жанру требовался крепкий пинок для выхода на новые орбиты. Катализатором эволюции квайто стало коммьюнити местных таксистов.
В стране, где голубиная почта работала быстрее интернета, попасть в серьезную игру легче всего оказалось через салон такси. В таксопарки можно было приносить на продажу свои записи, а водители служили кем-то вроде промоутеров, насильно знакомящих клиентов с любимыми микстейпами. В отличие от отечественных бомбил, искони засорявших уши пассажиров второсортным шансоном, юарские извозчики всегда находились на острие андерграунда. Их древние тюнингованные тойоты разносили инфекцию локальной музыки по окрестным районам и фактически формировали сцену. Один из наиболее известных за пределами ЮАР продюсеров DJ Mujava и сам таксовал. Он ставил и продавал свои кассеты, колеся по Претории до тех пор, пока его не подписали на Warp, а DJ Cleo, еще одна знаменитость нулевых, сделал карьеру во многом благодаря авторитетному кейптаунскому таксопарку, выкупившему его ранние работы.
DJ Mujava на Warp
Музыка тауншипов появлялась на европейских лейблах и до DJ Mujava, но именно он раздул пузырь хайпа, лопнувший в конце нулевых. Его Township Funk вызвал цепную реакцию ремиксов от именитых продюсеров начиная с Марка Притчарда и заканчивая Diplo, но переплюнуть оригинал не удалось никому. Глубже всего экзотической волной квайто вдохновилось лондонское трио LV. Начиная с 2010-го, с обложек их пластинок редко сходят анималистичные принты, а приглашенные MC зачитывают на смеси английского и зулусского. Впрочем, несмотря на прошлогодний альбом на Hyperdub и чудаковатую оду бумслангу, самым объемным пособием по квайто для европейцев по сей день остается коммерческая компиляция от попсовой конторы New State Music.
Главный хит на New State Music
Сегодня старожилы Йоханнесбурга все как один признают, что спирит истинного квайто остался жив лишь в Дурбане — третьем по величине городе страны. Оплот жанровой аутентичности держится из последних сил под натиском второсортного R’n’B и иногда напоминает о себе роликами в сети, найти которые можно, воспользовавшись поисковым заклинанием «Durban Dance Moves».